|
Начать этот рассказ, в
основу которого положен
ряд архивных документов,
можно с 28 февраля 1875 года, когда в Санкт-Петербургское губернское
правление обратились представители Общества санкт-петербургских
татар – купец II гильдии Абдул Малек Якушев и казённые крестьяне Абдулмазет
Кутаев, Абдурахман Абдуразаков и Нигматулла Колюшов с прошением о
разрешении постройки конобойни неподалёку от деревни Купчино.*
Для
постройки ими было взято в аренду у крестьян-собственников деревни
Купчиной Санкт-Петербургского уезда, 1го
стана, 2ой Александровской волости
на 12 лет три десятины земли.
К прошению прилагались
чертежи самой бойни, сопутствующих ей строений, план местности с
указанием близлежащих ориентиров.
|
|
|
Заявление (прошение) |
|
Фасад (общий вид) |
|
План (общий вид) |
|
|
Схема и
чертежи строений конобойни |
|
Схема и
чертежи строений конобойни |
|
Тут надо заметить, что упомянутые представители татарской общины не были
новичками в убойном деле. При этом, абсолютно законопослушными гражданами
они названы быть ну никак не могут. В деле сохранилось множество записей, в
которых зафиксирован целый ряд правонарушений со стороны представителей
татарской общины.
Например, 15 и 16 августа, а также 19 ноября 1874 года работники купца
Якушева были задержаны в Петергофе «с конским мясом, которое по
заключению губернского ветеринарного врача было или не свежо на столько, что
издавало зловоние, или же добыто было от больной лошади».
20 ноября 1874 года работником Абдуразакова, как обнаружено полицией
I Петербургской части, была «продана в
зоологический сад туша мяса от палой лошади».
7 декабря 1874 года у некоего Бахита Симаева полицией III
участка Александро-Невской части были отобраны три больные лошади «как
скупленные им на продажу в пищу и не подлежащие употреблению по назначению».
2 января 1875 года в Коломенской части задержан Исай Якушев, работник (и,
очевидно, родственник купца Якушева) с мясом, «которое не могло быть, как
вредное допущено к употреблению в пищу», а 12 марта того же года вновь
задерживался с целой тушей мяса «добытой от заражённой лошади».
26 января 1875 года во дворе дома купца Якушева, в III
участке Александро-Невской части были найдены мясо и кости от палой лошади.
Список аналогичных нарушений достаточно внушителен. При этом нарушения
однотипные. Кроме торговли мясом павших лошадей, не брезговали татары как
сдохшими, так и больными коровами. Самым же неординарным, пожалуй, можно
назвать такой случай, городовым II участка
Александро-Невской части был задержан ломовой извозчик, некто Пётр Семёнов,
перевозивший труп павшей лошади «который уложен на дровни в койке, а
сверху прикрыт рогожей и навозом, труп вывозился Семёновым по уговору его на
это татарами за город для сдирания шкуры и получения мяса».
Конское мясо, это не такой уж и деликатес. Поэтому можно предположить, что
снабжались таковым продуктом, по большей части, рабочие, да крестьяне, то есть те, кто
изысканного кушанья
позволить себе был
не в состоянии.
С одной стороны, масштабы
фальсификации впечатляют, с другой – полиция не дремлет, а активно
действует, чему результат – этот список. Однако конечно, при таких
многочисленных нарушениях, наверняка, какая-то часть некачественного
продукта попадала на прилавки и, в конечном счёте, на столы трудящихся. |
|
Генеральный план местности близ деревни Купчиной с
показанием места под предполагаемую конобойню |
|
В журнале присутствия
С.-Петербурского губернского правления по Врачебному отделению от 29
сентября 1875 года имеется чрезвычайно длинная запись о слушании
доклада губернского врачебного инспектора, доктора медицины,
действительного статского советника Бертенсона по прошению о
разрешении строительства конобойни. Ниже она приводится со
значительными сокращениями и частично в изложении.
При докладе
присутствовали архитектор Строительного отделения Фортунатов, член Врачебного отделения, доктор Пекарский, исполняющий должность
старшего губернского ветеринара Соколов, исполняющий должность
пристава 1го стана Сенявин, уполномоченные
от общества татар Якушев, Кутаев, Абдуразаков и Колюшов и понятые от
общества крестьян деревни Купчино (фамилии в документе не
перечислены). Доклад был по результатам осмотра предполагаемого
места строительства и вышеупомянутая комиссия обнаружила и
зафиксировала в докладе следующие параметры и моменты:
11 сентября 1875 года.
Освидетельствование местности в 1 стане,
2ой Александровской волости, у деревни Купчиной. Означенная земля в
три
десятины, арендуемая у крестьян деревни Купчиной находится на
расстоянии 2¾
вёрст от деревни Купчиной, в 2¾
вёрст
от деревни
Лесной, в 5½ от деревни Волковой, по левой границе на расстоянии в
160
саженей от скотопрогонной Куракинской дороги, в 202
саженях от
Чёрной речки и в 2¼
вёрстах от полотна Николаевской железной дороги.
По ширине местность
имеет 100
саженей, в глубину – 72
сажени. Характер местности ровный,
«покрытый мелкой рощицей из березняка». Грунт
песчано-глинистый. Каких-либо жилых строений поблизости нет. По всем
перечисленным параметрам местность подходит для предполагаемого
строительства, «к устройству конобойни не представляется
препятствий».
Разрешение на
постройку было дано при следующих условиях:
1. Конобойня
должна быть построена по представленным и утверждённым планам и
чертежам.
2.Владельцы
конобойни обязаны за свой счёт приглашать ветеринара в каждый из
дней убоя животных.
3.От
Куракинской дороги на конобойню должна быть проложена дорога в 160
саженей и 2 сажени в ширину.
4.«Конобойная
операция ограничивается убоем лошадей исключительно на мясо в пищу
людям, убой лошадей в пищу животным не дозволять».
5.Владельцам
иметь и знать инструкции Министерства внутренних дел, утверждённые в
1866 году, в которых прописаны нормы и правила относительно убоя
лошадей и содержания бойни, для чего получить копии документов.
Далее идёт
перечисление ряда пунктов, по видимому, из упомянутой инструкции.
1.Перед
убоем лошади проходят освидетельствование ветеринарным врачом на
самой бойне.
2.Лошади
пригодны на убой как упитанные, так и тощие. Однако не должны быть «одержимы
болезнями и проказами, кои поименованы во 2-м пункте упомянутой
инструкции».
3.На
каждое животное выдаётся отдельное свидетельство, для чего из
прошнурованной книги, находящейся на бойне, должен вырываться
специальный лист. В оставшейся части книги ветеринаром также
делается соответствующая пометка.
4.Выданное
свидетельство вместе с тушей поставляется в торговую лавку и должно
предъявляться контролирующему лавку врачу. Каждую треть года книги «препровождаются
во Врачебное отделение для общей ревизии».
5.Шкуры
просушенными должны вывозиться на кожевенные заводы, волосы на
волосяные фабрики. Головы и ноги отправлять в плотно закрытых ящиках
на клеевые заводы. «К вывозу из бойни допускаются только туши и
так называемые гусаки, то есть в целом виде лёгкие с печенью и
частью дыхательного горла».
В документе
отмечается, что книги с бланками изготавливаются по утверждённому
образцу. Далее идёт перечисление множества статей и пунктов
инструкций, необходимых к соблюдению при работе конобойни. Кроме
того указано:
1.Конобойня
постоянно должна быть содержима в надлежащей чистоте.
2.Производить
убой могут только лица, «имеющие надлежащий навык и искусство при
убое и свежевании туш» и прошедшие инструктаж.
3.Категорически
запрещается «ни под каким видом не продавать мяса в пищу от
палого или больного скота». Продажа конского мяса производится «не
иначе, как из лавок, открытых установленным порядком, и подлежащий
полицейскому и Врачебному надзору».
4.Во
время производства убоя на бойне должен быть достаточный запас
чистой воды.
5.По
окончании убоя помещение «должно быть вымыто, выметено и
увлажнено раствором хлористой извести или иным дезинфицирующим
средством».
6.После
каждого убоя «содержимое выгреба (резервуара) должно быть вполне
выбрано оттуда не позже 24-х часов». В этот же срок должны быть
удалены из бойни головы, ноги, волосы, кости и всё прочее, чтобы на
бойне не оставалось каких-либо животных останков.
7.Для
отправления мяса к местам продажи на бойне должны находиться зимой
сани, а летом – телеги, снабжённые специальными информационными
дощечками с надписью «конское мясо». Как сани, так и телеги должны
содержаться в чистоте, ссылка на статью инструкции.
8.Мясники,
состоящие на бойне, «должны быть подвергнуты в присутствии лица,
назначенного губернским начальством, испытанию в степени навыка убоя
и свежевания туш лошадей на мясо», ссылка на пункт требования
инструкции, «они ни под каким видом не должны заниматься работами
по уборке падали».
9.При
производстве убоя и свежевании мясники должны быть опрятно одеты и
иметь чистые кожаные или клеёнчатые фартуки.
10.Ни
одна лошадь не может быть убита без осмотра ветеринаром, ссылка на
инструкцию.
11.За
выполнением всех правил имеют постоянный надзор местная городская и
пригородная полиция, врачебное начальство столицы и губернии.
12.«Сделать
надлежащее сношение о взыскании с уполномоченных общества татар
<…> гербовых пошлин за делопроизводство по сему делу, прогонных
денег члену Врачебного отделения доктору Пекарскому за поездку и
освидетельствование места 11 сентября 8 руб. 10 коп. и и. д.
старшего губернского ветеринара Соколову за поездки для этой же цели
14 июня и 11 сентября – 8 руб. 10 коп.».
13.Предоставить
право уполномоченным приглашать на конобойню в дни убоя ветеринара
для освидетельствования согласно инструкции.
14.«О
времени устройства конобойни донести губернскому начальству и
просить освидетельствования, без чего конобойной операции не
начинать».
15.«Исполнение
по сему журналу имеет быть сделано по Врачебному отделению
губернского правления. Подлинный подписали: вице-губернатор Волков,
губернский врачебный инспектор доктор Бертенсон и советники
Студенкин и Ольхин и за советника Стремоухов, скреплял
делопроизводитель Гущин».
Любопытно, что
известную Куракину дорогу в документе именуют «Куракинской», при
этом добавляя «скторпрогонная». Сктопрогонных дорог в окрестностях
Петербурга было немало. Самая большая из них, пожалуй, нынешний
Московский проспект. Именно по нему прогоняли скот к известной бойне
у Обводного канала, на территории которой впоследствии разместился
известный молокозавод.
Очевидно, хозяева купчинской бойни предполагали использовать Куракину дорогу в
соответствующем качестве.
В истории всегда есть место параллелям.
На месте скотобойни на Обводном канале теперь
теперь проводится активное жилищное строительство.
Купчинский жилой массив «София», если вдуматься, построен на месте
как раз описываемой здесь татарской конобойни.
Замеры расстояний от
места строительства до различных объектов на карте несколько
отличаются от аналогичных, указанных в тексте выше. В какой из
документов вкралась неточность – предмет для дальнейших
исследований. |
|
Разрешение и свидетельство на строительство
конобойни |
|
Однако в деле появился интересный поворот. 18 сентября 1875 года в
Санкт-Петербургскую уездную земскую управу направляется прошение от
имени крестьян деревни Леснозаводской Рыбацкой волости
С.-Петербургского уезда.*
В своём прошении заявители указывают: «На земле крестьян дер.
Купчина Московской волости смежной с нашей, в настоящем году
устраивается конная бойня. Но так как земля, на которой таковая
устраивается, находится рядом с нашим выгоном, мы, считая эту бойню
для нашего скота вредною, единогласно постановили просить
С.-Петербургскую уездную земскую управу об отклонении устройства
таковой в сказанном месте, тем более, что мы, с прошедших ещё лет,
не можем вполне обзавестись скотом, что известно и управе, с
открытием же бойни вблизи выгона мы можем лишиться и того, чем
успели обзавестись в короткое время». Далее следуют
многочисленные личные подписи крестьян, скреплённые печатью
леснозаводского деревенского старосты.
Не совсем понятно, в
чём были причины беспокойства леснозаводских скотоводов. Возможно
они опасались того, что их стада могли заразиться на выпасе от
разлагающихся трупов животных. Однако территория бойни была не так
уж и обширна. Достаточно было просто не подводить стадо на выпасе к
этому месту. Опять же, местность принадлежала купчинским крестьянам.
Юридических прав на это место у леснозаводских крестьян не было.
Конобойня сооружалась с соблюдением всех санитарных норм и правил
того времени (во всяком случае, на бумаге). По расстоянию от Купчина
и от Леснозаводской бойня располагалась ближе именно к Купчину. При
этом, купчинские крестьяне никаких претензий не высказывали. Хотя,
очевидно, какие-либо неудобства компенсировались им полученной
выгодой за аренду местности. |
|
|
|
Полный
размер |
|
|
|
Полный
размер |
|
В ответ на обращение
крестьян Леснозаводской деревни городская управа направила запрос во
Врачебное отделение губернского правления. Откуда и пришёл ответ, в
котором говорилось, что в проекте строительства учтены все
санитарные требования и нормы, посему препятствий к возведению бойни
не усматривается, а опасения леснозаводских крестьян признаются
необоснованными. Так или иначе, попытка крестьян Леснозаводской
деревни воспрепятствовать строительству конобойни успехом не
увенчалась. |
|
Не взирая на
внушительный список нарушений со стороны татарских предпринимателей,
а также протесты по поводу строительства леснозаводских крестьян, по
итогам многочисленных согласований в различных структурах уездной и
пригородной полиции, как то: в Строительном отделении губернского правления;
Врачебном отделении того же правления; Департаменте торговли и
мануфактур и прочих, разрешение на
строительство было получено. Весь процесс согласований и переписки занял чуть
более года. Конская бойня была построена и результативно функционировала
не менее 17 последующих лет. |
|
|
|
25 августа 1886 года в
Строительное отделение С.-Петербургского губернского правления
поступает прошение от Абдула Мазита Кутаева следующего содержания: «Содержа
конобойню в деревне Купчино, 1 го
стана С.-Петербургского уезда я желаю произвести постройки и так как
на месте в мае сего года уже было произведено освидетельствование, о
чем и был составлен надлежащий протокол, а потому представляя при
сём план конобойни, я имею честь покорнейше просить Строительное
отделение губернского правления выдать мне надлежащее разрешение».*
Прочтя прошение можно
сделать следующие выводы: конобойня, являвшаяся собственностью
группы лиц под руководством купца Якушева, сменила владельца и
принадлежит теперь Кутаеву; все эти годы бойня в той или иной степени
функционировала; Кутаев решил расширить производство.
Из текста не совсем
понятно, что же хочет строить Кутаев. Зато в протоколе заседания
Строительного отделения ноября 1886 года чётко сказано о том, что
прошение подано на строительство салотопни и сушильни, а также
помещений для выварки останков животных при существующей конобойне.
Рассмотрев
обстоятельства дела, содержателю бойни было разрешено построить
сушильню, а также реконструировать саму бойню. Что касается
строительства салотопни, комиссия решила Кутаеву отказать, ссылаясь
на заключение Врачебного отделения.
Сто́ит отметить, что
Кутаев, к этому времени, вероятно, весьма состоятельный человек. Имя
его в более ранних документах указывается как «Абдулмазет Кутаев».
Ныне же пишется раздельно и несколько иначе. Более того, в
документах стоит не личная подпись, а факсимиле. Это резко выделяет
его среди прочих просителей и заявителей того времени. Факсимильная
подпись – это редкость и, вероятно, недешёвое удовольствие. Однако
сам он в ряде документов представляется, как крестьянин Тамбовской
губернии. |
|
Ещё в декабре 1885 года
младший губернский врач Якимович, «приняв в своё заведывание
татарскую конобойню», произвёл инспектирование оной и
обнаружил ряд серьёзных недостатков, а именно: жилое помещение при
бойне, сама бойня и двор сдержаться в грязи; сарай для лошадей,
забор и пол бойни требуют ремонта; ямы для складирования отбросов не
зарыты и источают зловонье.
По итогам проверки
совместно с полицейским урядником составил протокол для привлечения
содержателя к ответственности.
22 сентября 1886 года
состоялось заседание Врачебного отделения С.-Петербургского
губернского правления, из протокола которого понятно, что по итогам
осмотра в мае того же года, был выявлен ряд недостатков, по
устранении которых комиссия даёт добро на строительство.
Далее последовало заседание
уже Строительного отделения, уже упоминавшееся выше. В итоге заседавшие
постановили строительство сушильни, а также реконструкцию (перестройку)
бойни Кутаеву разрешить, но на строительство салотопни добро не было
получено, отталкиваясь от выводов Врачебного отделения.
На том бы и закончилось, но
нет. В феврале 1888 года во Врачебное отделение поступает новое ходатайство
о строительстве «здания для выварки всех останков от убоя лошадей».
В качестве заявителей выступают уже два человека: Максутов и Кутаев. И вновь
начинается обширная переписка. Представителю отделения Касторскому,
совместно с врачом Платоновым, двумя ветеринарами и архитектором
предписывается осмотреть место и дать заключение.
В марте того же года место
осматривает архитектор Фортунатов*
и даёт заключение о необходимости составления проекта строительства. 28
марта Кутаев пишет очередное прошение, предоставляя к нему проект. К проекту
прилагается заключение архитектора Фортунатова.
|
|
Фрагменты
чертежей (кальки) строений |
|
В чертежах и
документах упоминаются заметные люди того периода: губернатор
И. В. Лутковский, архитекторы
К. В. Фортунатов,
А. Р. Гешвенд,
А. В. Мусселиус.
Строительное отделение
на своём заседании проект в целом одобрило, обратив внимание на
некоторые замечания и дополнения, сделанные Фортунатовым.
К ноябрю упомянутые
строения, очевидно, были возведены и отправлено очередное прошение,
теперь уже о дозволении начать работы.
После многочисленных
инспекций,
переадресаций и
согласований, в марте 1889 года было собрано Губернское
присутствие – последняя разрешительная инстанция в вопросе. Хотя
официально, это собрание отправляло проект ещё на утверждение в
Министерство финансов. Но можно предположить, что в столь солидном
учреждении не стали бы вникать во все тонкости строительства и
функционирования заштатной бойни а просто утвердили бы
представленный проект. Что, собственно, и произошло. В июне 1889
года на деятельность предприятия Кутаева было получено согласование
в Департаменте торговли и мануфактур Министерства финансов.
Не лишним было бы
отметить, что в процессе всех описанных выше согласований и
утверждений, предприятие успешно работало. Такой вывод можно сделать
по итогам просмотра множества документов. Не иначе, как Кутаев со
товарищи был уверен в положительном решении вопроса или не
предполагал строгих санкций при ином повороте дела. |
|
Заставки
официальных документов (разные) |
|
Прошения,
протоколы и прочие документы (фрагменты) |
|
Но уже в 1892 году бойня
прекратила свою деятельность. История умалчивает о причинах
прекращения работы этого предприятия. Однако строения, а главное –
территория никуда не делись. К этому времени уже бывшая конобойня
именуется в документах, как принадлежащая Максутову и Кутаеву.
Последняя фамилия достопамятна по выше представленному тексту. А вот
первая будет главной в следующей части рассказа, основанного на
исследовании уже других исторических дматериалов.*
В
августе 1893 года в С.-Петербургское губернское Врачебное управление
было подано прошение крестьянина Мухамита Алим Максутова о
разрешении ему проводить обработку животных продуктов на бывшей
конебойне.
В прошении Максутов
указывает: «На состоявшихся в С.-Петербургской городской
управе 8 августа сего года торгах за мною осталось право на уборку в
столице и пригородных участках палого скота и обработку животных
продуктов, каковые торги утверждены управою с тем, чтобы я приступил
к уборке палого скота немедленно по получении о том объявления от
его превосходительства г. С.-Петербургского градоначальника, которое
может последовать на этих же днях».
Далее в прошении
Максутов пишет о том, что бывший контрагент (человек, ранее
занимавшийся очисткой столицы и пригородов от павших животных),
некий господин Мосягин, до 1 сентября обязан очистить и освободить «расположенный
на городской земле завод для обработки животных продуктов»,
после чего он, Максутов, на этом заводе приступит к порученной ему
деятельности. В период же до момента принятия Максутовым упомянутых
производственных площадей, и испрашивается дозволение на обработку
трупов животных на бывшей конобойне.
Аргументируя прошение,
Максутов отмечает, что на период, пока он не приступит к
деятельности на производственных площадях, ему необходимо место для
разделки, поскольку он намерен заниматься уборкой трупов животных в
этот временной период, дабы не нарушать городских санитарных
требований.
Любопытно, что в
документах бывшую конобойню Максутов именует не иначе, как
принадлежащей ему, используя следующее выражение «завод на
бывшей конебойне». Из этого можно сделать вывод о полном или
частичном переоборудовании.
Далее в деле
присутствует длительная и не особо занимательная переписка между
губернским правлением, приставами и губернским врачебным
инспектором.
В переписку вступает сверхштатный ветеринарный врач С.-Петербургской
губернии Л. Д. Фильчаков. По требованию Врачебного отделения он
проводит осмотр места разделки. По итогам осмотра выставляется ряд
требований, по выполнению которых данная деятельность может быть
разрешена. Опираясь на выводы ветеринара,
губернское Врачебное управление предписывает Максутову исправить
выявленные ветеринаром недостатки:
a) котлы, в которых будет происходить
выварка трупов палых животных, должны иметь герметически
закрывающиеся крышки;
b) помещение, где происходит разделка
животных, снабдить обильно водой, осмолить стены до половины их
высоты, и содержать вообще помещение в чистоте;
c) люки, куда будут стекать нечистоты,
немедленно очищать, чтобы не скапливалось в них содержимое;
d) для работников, обделывающих трупы,
иметь кожаные (с рукавами) передники;
e) иметь постоянно в запасе
дезинфицирующие средства, и употреблять их по надобности
f) тележки для перевозки трупов к котлам
обить жестью и держать в чистоте;
g) снятые с палых животных шкуры не
высушивать, а солить.
Вновь посетивший тот
же завод ветеринар Фильчаков отмечает в своём докладе, что завод
работает, однако трупы доставляются для переработки без квитанций и
вообще без каких-либо документов. Ещё не единожды нанеся визиты на
описываемое производство, Фильчаков обнаружил там ещё множество
недоработок и не выполненных пунктов указаний, о чём и сообщил по
инстанциям.
|
|
Заставки
официальных документов (разные) и прошения |
|
Переписка между
инстанциями продолжается, время идёт. Уже давно минули все сроки
временного производства, о которых писал Максутов в своём
первоначальном прошении. С его стороны следует новое обращение,
теперь уже о продлении им обработки трупов на территории бывшей
конобойни близ деревни Купчино по той причине, что ему так и не была
передана господином Мосягиным территория соответствующего
производства. Это прошение отклоняется. Очевидно сыграли роль
доклады ветеринара Фильчакова.
В сентябре того же
1893 года уездный исправник докладывает, что завод по утилизации
павших животных Максутова активно работает, постоянно перевозятся
трупы, и на территории близ завода производятся захоронения.
исправник просит разъяснения, какие требования он может предъявлять
к предприятию Максутова.
В
продолжение переписки старшему губернскому ветеринару совместно с
уездным врачом предписывается провести осмотр места захоронения
трупов павших животных. Прибыв на место и осмотрев территорию,
комиссионеры составляют доклад, в котором отмечают, что ими
обнаружены 10 курганов, по сути – засыпанных ям с захоронениями
трупов животных, засыпанных сверху известью. Любопытно, что в
протоколе комиссии отмечено, что это по-прежнему арендованный
участок земли. Кроме того, были обнаружены две открытые ямы,
частично заполненные останками животных. Обе ямы располагались
неподалёку от ручья. Комиссия предписала ямы засыпать золой и
огородить. Также в протоколе отмечалось, что активные работы на
заводе не проводятся, котлы холодные.
Однако
в декабре 1893 года младший губернский
врач Якимович отправляется на завод и обнаруживает там очевидную
активную деятельность. Обнаруживаются им и ряд недостатков, о коих
он информирует Врачебное отделение.
Следует отметить, что всё это время
работы на утилизационном заводе Максутова проводились, по сути, не
законно, поскольку имелось постановление об отклонении прошения о
продлении работы завода. К 1894 году переписка по делу завода
Максутова прекращается. Причём из документов нельзя понять, закрыли
завод по утилизации туш или нет.
К настоящему времени других документов
о купчинской бойне не обнаружено. Однако на предмет выявления оных далеко не все архивы ещё
исследованы. По имеющимся же свидетельствам можно сделать вывод, что
описанное выше предприятия в том или ином виде успешно
просуществовало до начала XX века, а может
и более. При этом, очевидно, все смены
владельцев предприятия происходили исключительно внутри татарской
диаспоры. На картах вплоть до начала
1910-х годов бойня на её месте обозначалась именно так. Однако не
исключено, что бойню рисовали по инерции, не удосуживаясь
удостовериться в её фактическом наличии. В предреволюционные годы
бойни на картах уже нет.
|
|
 |
|
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
){kind=small}
)
)
)
)
