|
Аттракцион
Как из причудливого
полусна любителя злоупотребить – гигантские мухоморы; занятные
хрустальные пальмы, неизвестные ни одному ботанику; непомерно длинное
коричневое существо с красной разинутой пастью и выпученными глазами
(собака?) – главный герой ночных кошмаров, и, конечно, тёмные порождения
заповедных глубин подсознания – Геннадий и Чебурашка, способные одним
своим взором обратить в бегство всех четырёх Всадников Апокалипсиса.
Уж не тронулся ли я умом,
где отыскал я этот паноптикум? Нет, для его обнаружения мне не
потребовалось что-либо употреблять, выходить в астрал или хотя бы
тратить деньги на посещение аттракциона «Комната страха». Всех этих, и
ещё множество других причудливых созданий, можно найти в Интернете по
запросу, например, «ЖЭК-арт». А впрочем, иногда даже не требуется
пользоваться услугами связи: достаточно просто выйти из дома.
Термином «ЖЭК-арт»
обозначают малобюджетные и безбюджетные декоративные скульптуры,
инсталляции и другие, не поддающиеся классификации объекты, созданные
творческими горожанами, а также не чуждыми искусству работниками
коммунального хозяйства – отсюда и название. В Петербурге ЖЭК-арт обычно
оккупирует газоны и палисадники в районах новостроек, но может также
обитать на детских площадках, небольших скверах. До недавнего времени
деревянные скульптуры, созданные явно под влиянием «большого стиля»,
украшали привокзальную площадь в городе Луге. В Великом Новгороде
народное искусство также очень распространено.
Причина, по которой
образы, созданные творцами, вызывают оторопь и мистическое беспокойство,
скорее всего, в случайных движениях резца или сварочного электрода –
одна неосторожность, и выражение симпатичной мордочки обретает лютую
свирепость. Видно, что неизвестный художник творит в основном по наитию,
не имея эскизов, чертежей или моделей. Чистая экспрессия, часто помимо
воли автора, облекается в зловещие формы. Так, впрочем, происходит не
всегда, иногда это просто несуразные по пропорциям и колориту, топорно
выполненные фигуры.
Кто в теремочке живёт?
Относительно крупные формы
дворового искусства представлены в основном персонажами детских сказок и
историй. Неформальными лидерами являются уже упоминавшиеся Гена с
Чебурашкой, также присутствуют герои адаптированного русского эпоса:
царевны, царевичи, богатыри и головы богатырей («Руслан и Людмила»).
Любимый мультгерой моего детства – кот Леопольд – ныне подзабыт, но
иногда от народных художников достаётся и ему. В ходу также более
актуальные характеры, к примеру, житель болот Шрек. Материалами для
скульптур служат деревянные колоды, в том числе остовы мёртвых деревьев,
реже железобетон, металлический лом. Многие скульптуры полиматериальны:
присутствуют автомобильные покрышки, пластиковые канистры и бутылки,
старая одежда и другие, с трудом опознаваемые предметы.
Если большие скульптуры
всё же более характерны для провинции, то мелкая пластика присутствует
повсеместно. Темы и мотивы также обширны: грибы из пней и старых тазов;
пальмы, цветы, животные и птицы из пластиковых бутылок (живут и
творчески переосмысляются идеи из телерубрики 90-х «Очумелые ручки»); и,
разумеется, различные изделия из старых шин – от простых клумб и оград
до изысканных изваяний лебедей, попугаев и черепах.
Не чужд творцам из народа
и стиль «реди-мейд» – то есть композиции из уже готовых предметов.
Старые плюшевые игрушки поселяются на ветвях ближайших деревьев и в
специально сооружённых для них строениях. Существует даже специальный
искусствоведческий термин для этого – «Игрушечный мавзолей».
В целом, тематика
оформления повторяется, но в каждом случае можно найти что-то
оригинальное. Например, у парадной одного из домов по улице Турку долгое
время можно было наблюдать «скамейку-триколор». Деревянные элементы
садовой лавки неизвестный энтузиаст обшил кожзаменителем цветов
российского флага.
Невидимые галереи
По многим признакам
произведения муниципального искусства можно отнести к стилю ар-брют,
наивному искусству. Волшебная ступенька, превращающая грубые и часто
шаблонные изваяния в художественные произведения, переступается творцом
незаметно: в какой-то момент вложенная им в его творение энергия,
совокупность его благих намерений (украсить окружающее пространство) и
непредвзятый, по сути детский, взгляд на мир являют законченную,
внутренне гармоничную форму. Произведение перестаёт быть пародией на
себя и приобретает собственные эстетические качества. «Так плохо, что
уже хорошо» – это если совсем упростить, хотя вообще слова «плохо» и
«хорошо» в данном контексте не выражают существа дела, здесь важнее
говорить об экспрессивной выразительности и цельности образа. Конечно,
ступенька бывает преодолена далеко не всегда. Для кого-то она
оказывается слишком высокой, и он производит на свет либо уже совершенно
несусветное уродство, либо попросту скучную и унылую вещь. Неудачи
случаются нередко, как, в общем, и удачи, потому и наполняются
многочисленные сайты «смешных картинок» неиссякаемым потоком народных
творений. Совершенно не помышлял неизвестный ваятель о столь широкой
известности, но она его настигла. Критерии оценок, как уже упоминалось,
довольно размыты, особенно в данном виде творчества. Хорош, как
говорится, любой жанр кроме скучного, кроме того, голодные до
«оригинального контента» сайты проглатывают всё (надо же привлекать
пользователей и демонстрировать им рекламу), поэтому часто в одной
подборке картинок оказываются и шедевры, и страшные уродства, и
посредственности. Пресыщенного веб-сёрфера трудно теперь не то что
удивить, но хотя бы вызвать небольшую усмешку на его скучающем лице, вот
и показывают ему всё, что малейшим образом способно заставить его
сделать ещё пару кликов.
Несколько по другой
причине дворовые шедевры могут заинтересовать зрителя более искушённого.
Насытившись образами современности в музеях и галереях, он по-другому
смотрит на реальность, ко всему окружающему применяя критерии оценки
художественного проекта. В сознании любителя искусства (или считающего
себя таковым) оценочные понятия вроде «прекрасно» и «безобразно» также
отходят на второй план. Вперёд выходят характеристики вещи как «хорошего
проекта» – новизна, актуальность, сила высказывания, и т. д. Наблюдатель
как бы мысленно достраивает вокруг дворового объекта белые стены
выставочного зала, меняет контекст восприятия. Можно, конечно, сказать,
что почти всё, что угодно выглядит привлекательно в отрыве от
первоначального контекста, даже куча хвороста посреди идеального
выставочного пространства смотрится маняще и многозначительно, но и в
этой куче что-то должно быть. Что-то помимо её собственного облика,
какие-то не сразу заметные добавления, или же она должна быть окружена
какими-то более интересными предметами, то есть быть для чего-то средой,
тем же контекстом.
Довольно
многие дворовые произведения вполне готовы присутствовать в галереях
(хоть бы и воображаемых) вполне самостоятельно, не в качестве фона. Они
уже являются высказываниями, дальнейшая работа с ними относится к
компетенции галеристов и художественных критиков.
Про
резной палисад
Однако пока кураторов для
них не нашлось, произведения живого народного искусства и ремесла
украшают дворы и палисадники, то есть находятся в своей родной среде.
Конкретно в Петербурге эта
среда представлена по большей части именно палисадниками в относительно
новых районах. Этому есть ряд причин. В центральной части города
палисадники практически отсутствуют, все дома выстроены вдоль красной
линии улицы, а дворы в основном заасфальтированы и превращены в
парковки. Известно, что ещё Пётр I нещадно боролся с традиционным,
«усадебным» устройством городского пространства характерным, в
частности, для Москвы. При таком устройстве улица представляет собой ряд
парадных въездных ворот, за которыми располагается сад и п-образная
резиденция. Примеры таких ансамблей в Петербурге хорошо известны –
дворец Шереметьевых, усадьба Державина. Не будь градостроительной воли
Петра, примеров было бы в разы больше.
Палисадник – по сути
«урезанный» вариант усадьбы. Вместо «полноразмерного» сада или парка с
решёткой и коваными воротами – небольшой участок со скромным садиком за
невысоким забором. Полноценная усадьба – это видимый признак родовой
аристократии, маленький садик – буржуазии и богатых разночинцев. И то, и
другое, однако, явная декларация собственника, который вступает в
отношения с властью не в роли подданного, во всём зависящего от своего
господина, а равноправного партнёра, действующего в своих интересах.
«Участок – <…> место свиданья / Меня и государства» – писал Велимир
Хлебников. И действительно, собственная земля во все времена была
гарантией независимости, свободы и особых отношений с правителем. Пётр,
строивший империю на деспотических началах, очевидно, не хотел терпеть у
себя вольницы даже в виде «прирезанных» участков. Исключения могли
составлять лишь ближайшие фавориты. Не единой, конечно же, волей первого
императора мы имеем красную линию улицы, дело, разумеется, и в
общеевропейской тенденции, однако, заслуга Петра более чем значительна.
У
советского человека земли в частной собственности не могло быть по
определению. Появлением палисадников и вообще зелёных зон мы обязаны
идее Ле Корбюзье о превращении города будущего в «один большой парк».
Французский архитектор, в свою очередь, воспринял концепцию
«города-сада» (да, это тоже не советское изобретение), впервые
предложенную в начале XX века Эбенизером Говардом. Весьма вероятно, что
многим планировщикам времён СССР хотелось закатать все дворы в асфальт,
но, к счастью, здравое начало победило, и мы до сих пор имеем, не Эдем,
конечно, но всё же относительно неплохо озеленённые дворы. |
)
)
)
